Гюль – не типичная турчанка. Ее облик, манера держаться и разговаривать, ее стиль – скорее, европейские. Быть может, потому, что долгое время она жила, училась и работала в Германии, быть может, просто оттого, что такова ее внутренняя суть... Эта женщина обладает удивительной способностью сразу, при первом знакомстве и обмене несколькими фразами, вовлечь человека в свой мир – в сферу своей деятельности, творчества, которое составляет больщую часть ее жизни и времени, в свой образ мыслей... Это личность чрезвычайно самодостаточная и яркая, но ее интеллигентность и скромность выявляют эти качества постепенно и исподволь, что гораздо более ценно, нежели резкость и напор.

В режиссерской природе Фатиха Акына, возраст которого на  момент написания этой статьи составляет 35 лет, существует ряд любопытных и не долженствующих быть свойственными такому возрасту особенностей. Почему? Да потому, что свойства эти – так уж принято по законам роста и развития творческой личности – должны проявляться в возрасте зрелом, когда человек на жизненном своем и на творческом пути прошел через тернии и взлеты, через трагические падения и (тем выше) подъемы собственного творческого «Я».

- Как  случилось, что Вы связали свою жизнь с этим искусством?

- Мой творческий путь начался в 1988 году – с проекта моделирования одежды. Затем, в начале 90-х, я заинтересовалась традиционными турецкими прикладными искусствами. Они незаслуженно забываются, а мне хотелось дать им продолжение в своих работах. Использование позолоты, изразцы, миниатюры, наконец, техника росписи под мрамор – через все это я прошла в своих работах. Моему волнению и радости не было предела. Ведь я открыла для себя новые возможности... Цветы, море, все уникальные красоты природы я могла не только нарисовать, но и найти для них любой цвет! И не только.  Рисовать поверх воды, создавать орнамент поверх воды… Это просто невероятно. И чрезвычайно вдохновляюще... Техника Эбру принципиально отличается от всех остальных, и для меня есть в ней таинство... Это сокровищница, в ней – вся вселенная, в ней – любовь... И я хотела раскрыть эти тайны. И продолжала свой путь.

К сожалению, не так уж часто появляется возможность познать то или иное явление истории и культуры не через сухую призму дат и список событий, но через глубокий анализ, проведенный непосредственным свидетелем. Если же этот свидетель - еще и многогранная личность, то рассматриваемое событие предстает перед читателем непосредственно через нее, приобретая при этом яркие и порой неожиданные свойства. 

Выход в свет двух изданий произведений Исибаси Тандзан (1884-1973) - чрезвычайно важное событие как для специалистов в области истории, культуры и менталитета Японии, так и для рядового читателя, просто интересующегося этими аспектами.

От северной оконечности острова Хоккайдо - всего сорок с небольшим километров до Сахалина. В ясную погоду с российского берега отчетливо видна японская территория. Окрестности небольшого поселка Саруфуцу, который здесь находится, - это, по японским меркам, суровый, но благодатный край. Основными занятиями его жителей издавна были рыболовство, животноводство и переработка продуктов этих отраслей. Вероятно, это место, как и многие другие маленькие рыбацкие поселки, расположенные во множестве вдоль японского берега, никогда не попало бы в анналы истории, если бы не страшные события, происшедшие здесь в 1939 году.

Прежде чем начать разговор по теме, выведенной в качестве заглавия данного очерка, хочу предупредить, что отнюдь не ставлю перед собой столь глобальной задачи как освещение проблемы возникновения и развития всего японского авангардного направления. Этому может быть посвящена не одна серьезная диссертационная работа. Это вполне может стать делом всей жизни исследователя - так эта тема многогранна и объемна. Мы же сегодня ограничимся лишь некоторыми вопросами по этой теме, в связи с чем обратимся к творчеству некоторых деятелей современного японского искусства. Что же касается видов искусства, остановимся на литературе и театре.

Как легко современная критика (а точнее современная популяризаторская околотеатральная журналистика - критикой ее опусы назвать трудно) разбирается с тем, что приходит извне в наш довольно убогий, несмотря на количество новых постановок, московский театральный мир, давно варящийся лишь в своем котле и, за редким исключением, погрязший в самодовольстве и коммерческих интересах. Круг "Публика-Театр-Критика" замыкается, все компоненты в нем взаимозависимы и влияют друг на друга. Издания, освещающие театральный процесс - суть иллюстрация этого процесса.

Совсем недавно литературный критик и публицист Андрей Немзер высказал точную мысль о том, что, сетуя на отсутствие качественной драматургии, современный театр в то же время ее не ищет. Действительно, довольствоваться тем, что лежит на поверхности, что так или иначе на слуху или раскручено, гораздо проще, нежели, отбирая что-то в качестве реализации своего интуитивного замысла, забыть о таких расхожих и, в общем, пустых понятиях как «зритель устал от повседневности, и надо его веселить» и тому подобное. В факте выбора Театром «Содружество актеров Таганки» пьесы Олега Юрьева «Мириам» видится обнадеживающее начало.

Имя журналиста и телеобозревателя Владислава Флярковского знакомо каждому россиянину.

Это человек, профессиональная биография которого всегда была тесно сопряжена с событиями в России.  

Первое ощущение, когда попадаешь в этот город – постоянный контроль за собой. Стамбул раскрывает свои двери. Раскрывает, но не распахивает. С той минуты, когда переступаешь незримый порог, отделяющий твою суетную московскую жизнь от этой загадочной пока субстанции под условным названием «Стамбул», в сердце начинает звучать неизвестно откуда взявшийся голос: «Что тебе нужно здесь? Ответив на этот вопрос, многое поймешь... Но не рассчитывай на то, что я буду помогать... Чем скорее ответишь, зачем ты здесь, тем яснее все будет тебе и мне!»